На днях редакции городских СМИ получили протестное письмо – авторы его возмущены строительством часовни на Свадебной площади

Вообще, первое, что приходит в голову по прочтении письма, – это хрестоматийная фраза про боржоми, которую поздно пить, если почки отказали. Едва ли процесс строительства можно обратить вспять, когда не только решение принято на бумаге, но уже поставлен забор и начались работы. Где были «протестанты» буквально тремя неделями раньше?

Впрочем, утешением опоздавшим может послужить предположение, что народное мнение в принципе на любом этапе не было решающим фактором в этом вопросе.

Помните, проводился же соцопрос по поводу места под строительство часовни – большинство респондентов проголосовали тогда за Привокзальную площадь. Однако заказчик, Михаил Сеславинский, отбросил этот выбор как сделанный под влиянием эмоций – дескать, временное совпадение с подрывом «Невского экспресса» довлело над гражданами.

Кто оказался в итоге ответственным за принятое решение – мэр ли, московский ли гость, мы теперь уже едва ли узнаем. Говорят, архитектора вдохновила Свадебная площадь. И это можно понять, любой журналист подтвердит: чем качественней текст, тем больше опасений, что найдутся желающие довести его до совершенства. А маленький пятачок клумбы, обрамленный голубыми елями и гордо именуемый площадью, действительно, хорош, можно сказать, безупречен.

Еще бы – он был спроектирован в те времена, которые не могли похвастаться духовностью, а вот профессионализм тогда был в почете. Автор генерального плана застройки нашего города – профессор архитектуры Алексей Федорович Кусакин. Как про него говорится в Википедии, «в Дзержинске он решил одну из главных градостроительных задач – формирование единого современного города из разрозненных призаводских поселков». Кусакин – автор «городских ансамблей, которые создали неповторимый архитектурный облик нашего города, наполнили его духом торжественности и величия». Понятно, что приятно поработать в соавторстве с мэтрами такой величины, пусть даже и с покойными ныне, украсить изысканной розой уже испеченный ими торт.

Но понятен и рефлекс возразить, воспротивиться изменению исторического облика центра города, нарушению одного их тех ансамблей, о которых говорит открытая энциклопедия. Ведь авторы письма в основном – молодые люди, студенты, горячие сердца, которые остро чувствуют любую фальшь. Юный взорвется петардой там, где человек взрослый и умудренный просто вздохнет: «Нехорошо, конечно, что богатые гости по своему вкусу изменяют лицо города, но ведь не пивнушку все-таки строят, а часовню, дело-то благое…».

Вот даже сейчас представляю, как авторы письма всплескивают руками, округляют глаза и кричат: «Да где же это благое, когда произвол?!» Не шумите, дорогие, до адресата вы уже не докричались, часовня будет построена. А что до взрослых и умудренных, то многие из них и без вашего протеста понимают, какое это тонкое изуверство – под благим предлогом пренебречь возражениями сотен людей, с набожным видом кивать головами в адрес воспротивившихся: «Мракобесы! Богоборцы!»

И самое страшное в этой ситуации, что такой вот безапелляционностью архитектурных презентов дарители восстанавливают тех самых молодых и горячих против православия, против Церкви, против Бога. Вы почитайте высказывания на страничке в Интернете: «Часовня у ДКХ? Нет, спасибо!». Хоть участники – а их более пятисот – и призывают друг друга быть взвешенными и конструктивными, но периодически их прорывает, и вот тут яростные претензии чиновникам и Сеславинскому перемежаются с выпадами в адрес самой часовни, обещаниями надругаться над ней. И более виновны в этом всплеске богохульства те, кто его спровоцировал.

Но, милые протестующие, часовня-то тут при чем? Она сама в заложниках у ситуации. Площадка перед ДКХ – это традиционное место проведения концертов – с танцами и народными гуляньями. Не знаю, есть ли у часовни душа, но почему-то больно до слез, когда представишь ее, воплощение молитвенного сосредоточения, среди разгула житейского моря, в грохоте и сквернословии. На что мы ее обрекаем, бедную?..

Православным ли часовня нужна? Нам нужны храмы, и это миф, что в городе их много. Повторю в сотый раз: две небольших церкви на территории храмового комплекса не могут вместить молящихся в любой воскресный день – тесно, очень тесно на службах. Не облегчили положение и две другие, совсем уж крошечные церквушки – на Святом озере и на кладбище.

Но храмы важно строить не только потому, что там совершается Евхаристия, таинства исповеди и Причастия, – хотя это, безусловно, главное. Любой храм – это еще и центр миссионерства. Литургия Иоанна Златоуста, которая вершится под сводами церкви, – это золотые слова, нанизанные вне времени и пространства, бездонный источник веселья сердечного, веры разумной. Кроме того, в храме есть священник – образованный человек, который сможет выслушать, посоветовать, направить, есть прихожане, способные разрешить какие-то недоумения людей, забредших в церковь просто на огонек лампадки.

Часовня же сиротой будет стоять. И просвещения в ней едва ли будет больше, чем в ларьках с церковной утварью.

Часовня на Руси всегда была как солдатик, непременно на посту: на погосте, у источника, на пересечении дорог, в чистом поле. Час за часом теплилась в ней разумная молитва об упокоении, о благополучии в пути, об изобилии плодов земных. Молитва людей, которые с Церковью составляли единое существо. Часовенки подспорьем служили для молитвенников – от храма до храма, от службы до службы, от утренней молитвы до вечерней помогали хранить огоньки веры тем, кто к этому стремился.

Сегодня могла бы часовня послужить в том месте, которое бередит душу человеческую, вызывает искренний вздох: на кладбище, на площади Героев. У вокзала, перед дальней дорогой самый безнадежный атеист нечаянную молитву сотворит. Какая миссия может быть у часовни на Свадебной площади? Те, кто молитвенно к таинству брака относится, венчаться пойдут, а в часовне венчания не отслужишь. Свечки поставить и сфотографироваться? Страшно видеть, как распространяется декоративный, облегченный, выхолощенный образ православия…

И архангел Михаил, которому будет посвящен этот маленький храм без алтаря, хоть и делит имя с Сеславинским, но обращения людские слышит.
Хотя сегодня горечи сердце полно. И перед Кусакиным так стыдно…